POR CUANTO: En el mundo actual, sin la existencia del campo socialista, con una economía mundial que se globaliza y fuertes tendencias hegemónicas en el campo económico, político y militar, Cuba, en aras de preservar sus conquistas y sometida además a un feroz bloqueo, careciendo de capital, de determinadas tecnologías, muchas veces de mercado y necesitada de reestructurar su industria, puede obtener a través de la inversión extranjera, sobre la base del más estricto respeto a la independencia y soberanía nacional, beneficios con la introducción de tecnologías novedosas y de avanzada, la modernización de sus industrias, mayor eficiencia productiva, la creación de nuevos puestos de trabajo, mejoramiento de la calidad de los productos y los servicios que se ofrecen, y una reducción en los costos, mayor competitividad en el exterior, el acceso a determinados mercados, lo que en su conjunto apoyarían los esfuerzos que debe realizar el país en su desarrollo económico y social.

ПОСКОЛЬКУ: в современном мире без социалистического лагеря, с мировой экономикой, тяготеющей к глобализации, и сильными гегемонистскими тенденциями в экономической, политической и военной областях Куба, стремящаяся сохранить свои завоевания и при этом подвергающаяся жестокой блокаде, испытывающая недостаток в капиталах, определенных технологиях, а нередко и рынках, нуждающаяся в переустройстве своей промышленности посредством привлечения иностранных инвестиций, осуществляемых на основе неукоснительного уважения ее национального суверенитета и независимости, может получить выгоды в виде внедрения новых, передовых технологий, модернизации промышленности, повышения эффективности производства, создания новых рабочих мест, улучшения качества производимой продукции и предоставляемых услуг при снижении себестоимости, повышения внешнеторговой конкурентноспособности, получения доступа на определенные рынки, что в совокупности явилось бы поддержкой тех усилий, которые приходится предпринимать стране для своего экономического и социального развития.

Ante todo esto, al cabo de los 3 primeros años hubo que sustituir los rotores de la mitad de los coches vendidos, que había recorrido una media de 32.000 km, el coche daba demasiadas pérdidas económicas y en marzo del 77 la dirección del grupo VW decidió dejarlo de fabricar. Cedió la patente a otras que hicieron sus propios proyectos: Renault, Fiat, Mercedes, etc. Citro?n y Mazda hicieron estudios para su aparición en serie. El más conocido fue y es el RX7.

Так, всего через три года после продажи машин с роторными двигателями, половину из них пришлось заменить, хотя их пробег составлял не более 32000 км. Продажа этих машин привела к серьезным убыткам, и в марте 1977 г. правление Фольксвагена приняло решение прекратить их производство. Патенты были переуступлены другим компаниям: Рено, Фиат, Мерседес и т.д., которые разработали собственные проекты. Ситроен и Мазда проанализировали возможности серийного производства. Наиболее известной моделью Мазды стала RX7.

«También este matecito podría indicarme un centro», pensaba Oliveira (y la idea de que la Maga y Ossip andaban juntos se adelgazaba y perdía consistencia, por un momento el jarrito verde era más fuerte, proponía su pequeño volcán petulante, su cráter espumoso y un humito copetón en el aire bastante frío de la pieza a pesar de la estufa que habría que cargar a eso de las nueve).

"Пожалуй, и этот кувшинчик с мате мог бы мне помочь отыскать центр, -- думал Оливейра (и мысль о том, что Мага -- с Осипом, становилась все более жиденькой и теряла свою осязаемость, в эту минуту оказывался сильнее и заслонял все зеленый кувшинчик, маленький резвый вулканчик с ценным кратером и хохолком пара, таявшим в стылом воздухе комнаты, стылом, сколько ни топи печку, которую надо бы протопить часов в девять).

La Maga no sabía que mis besos eran como ojos que empezaban a abrirse más allá de ella, y que yo andaba como salido, volcado en otra figura del mundo, piloto vertiginoso en una proa negra que cortaba el agua del tiempo y la negaba.

Мага не знала, что мои поцелуи были подобны глазам, которые начинали видеть сквозь нее и дальше, и что я как бы выходил, перелитый в иную форму, в мир, где, стоя на черной корме, точно безумствующий лоцман, отрубал и отбрасывал воды времени.

Demasiado tarde, siempre, porque aunque hiciéramos tantas veces el amor la felicidad tenía que ser otra cosa, algo quizá más triste que esta paz y este placer, un aire como de unicornio o isla, una caída interminable en la inmovilidad.

Запоздала, как всегда, потому что, хотя мы и предавались любви столько раз, счастье, должно быть, выглядело совсем иначе, наверное, оно было печальнее, чем этот покой и это удовольствие, и, может быть, походило на единорога или на остров, на бесконечное падение в неподвижность.

Ahora tendremos para un cuarto de hora de reacciones en cadena que nadie podrá evitar, nadie, ni siquiera pensando que el año que viene, a esta misma hora, el más preciso y detallado de los recuerdos no será capaz de alterar la producción de adrenalina o de saliva, el sudor en la palma de las manos...

А сейчас -- четверть часа цепной реакции, от которой никому не уйти, никому, даже тому, кто в состоянии понять, что через год в это время и самые подробные воспоминания о том, что произошло здесь год назад, не способны будут вызвать подобного выделения адреналина и слюны или заставить так вспотеть ладони...

Y había más que eso, había la intercesión, el acceso por las ilusiones a un plano, a una zona inimaginable que hubiera sido inútil pensar porque todo pensamiento lo destruía apenas procuraba cercarlo.

И более того -- все дело было в посредничестве, в том, что эти иллюзии проникали в такую область, в такую зону, которую невозможно вообразить и о которой бессмысленно думать, ибо любая мысль разрушила бы ее, едва попытавшись к ней приблизиться.

Después se perdieron en otras cosas, Emmanuele le contó de una ahogada que Célestin había visto a la altura de Grenelle, y Oliveira quiso saber de qué color tenía el pelo, pero Célestin no había visto más que las piernas que en ese momento salían un poco del agua, y se había mandado mudar antes de que la policía empezara con su maldita costumbre de interrogar a todo el mundo.

Потом они заговорили совсем о другом, и Эммаиуэль рассказала ему про утопленницу, которую Селестэн видел неподалеку от улицы Гренель, и Оливейра хотел знать, какого цвета у нее были волосы, но Селестэн не видел ничего, кроме ног, ноги торчали из воды, и Селестэн поспешил смотаться, пока полиция не начала по своей проклятой привычке допрашивать всех подряд.

Su actitud era demasiado insolente para ser casual, y sin embargo no fue la única ni la más visible que intentó en los últimos minutos para que le impidieran cometer el crimen.

Он вел себя вызывающе, разумеется, не случайно, и это была не единственная и не самая явная из попыток, предпринятых им в последние минуты с тем, чтобы кто-нибудь помешал ему совершить преступление.

Desde el otro lado de los portales venía un ronquido como de ajo y coliflor y olvido barato; mordiéndose los labios Oliveira resbaló hasta quedar lo más bien instalado en el rincón contra la pared, pegado a Emmanuele que ya estaba bebiendo de la botella y resoplaba satisfecha entre trago y trago.

С другого конца галереи доносился храп, отдающий чесноком, цветной капустой и дешевым забытьем; закусив губу, Оливейра скользнул вниз, пристроился поудобнее спиной к стене и прислонился к Эммануэль, которая уже припала к горлу бутылки и довольно отдувалась.