Capítulo III OBLIGACIONES DEL COMPRADOR Artículo 53 El comprador deberá pagar el precio de las mercaderías y recibirlas en las condiciones establecidas en el contrato y en la presente Convención.

Глава III. Обязательства покупателя Статья 53 Покупатель обязан уплатить цену за товар и принять поставку товара в соответствии с требованиями договора и настоящей Конвенции.

—No sé —dijo la Maga, encendiendo un fósforo y mirando unos discos apilados en un rincón—.

-- Не знаю, -- сказала Мага, зажигая спичку и разглядывая стопку пластинок в углу.

Ya lo dijo Shakespeare, por lo demás, y si no lo dijo era su deber decirlo.

Кстати, это уже сказал Шекспир, а если нет, то должен был сказать.

Por lo menos en España eso se aprende en el burdel y en los toros, coño.

В Испании этому учатся в обычных борделях или на корриде, черт возьми.

A los trece años estábamos solamente mi papá y yo en la casa.

А тогда мне было тринадцать лет, и мы с папой остались вдвоем.

Se enderezó, parpadeando, miró a Gregorovius que parecía como menoscabado y sucio.

Она выпрямилась и, часто моргая, поглядела на Грегоровиуса, помятого и грязного Грегоровиуса.

Esto es el Meccano número 7 y vos apenas estás en el 2.

-- Это все -- уровень номер 7, а ты еще на уровне номер 2.

En el curso de las indagaciones para esta crónica recobré numerosas vivencias marginales, y entre ellas el recuerdo de gracia de las hermanas de Bayardo San Román, cuyos vestidos de terciopelo con grandes alas de mariposas, prendidas con pinzas de oro en la espalda, llamaron más la atención que el penacho de plumas y la coraza de medallas de guerra de su padre.

Готовясь писать эту историю, я расспрашивал людей и собрал массу подробностей, прямо к делу не относящихся. Сказать к примеру, всем запомнилось, как прелестны были сестры Байардо Сан Романа в бархатных платьях с огромными, как у бабочек, крыльями, приколотыми на спине золотыми булавками: они привлекали гораздо больше внимания, чем их отец, генерал, весь, точно в латах, в военных медалях и с пышным плюмажем.

Las razones de edad, de generación, de títulos y de clase son un macaneo inconmensurable.

Все рассуждения насчет возраста, поколений, чинов, званий и разных слоев -- безграничная чушь.

Emmanuele hablaba todo el tiempo, se dirigía solemnes discursos entre hipo e hipo, amonestaba maternalmente a un Célestin fantasma, inventariaba las sardinas, su cara se encendía a cada chupada del cigarrillo y Oliveira veía las placas de mugre en la frente, los gruesos labios manchados de vino, la vincha triunfal de diosa siria pisoteada por algún ejército enemigo, una cabeza criselefantina revolcada en el polvo, con placas de sangre y mugre pero conservando la diadema eterna a franjas rojas y verdes, la Gran Madre tirada en el polvo y pisoteada por soldados borrachos que se divertían en mear contra los senos mutilados, hasta que el más payaso se arrodillaba entre las aclamaciones de los otros, el falo erecto sobre la diosa caída, masturbándose contra el mármol y dejando que la esperma le entrara por los ojos donde ya las manos de los oficiales habían arrancado las piedras preciosas, en la boca entreabierta que aceptaba la humillación como una última ofrenda antes de rodar al olvido.

Эммануэль говорила без умолку, произносила торжественные речи, прерываемые икотой, серьезно выговаривала призрачному Селестэну, пересчитывала банки с сардинами, и каждый раз, когда Оливейра затягивался, ее лицо освещалось и становились видны слой грязи на лбу, пухлые, перепачканные вином губы и победная повязка на голове, словно у сирийской богини, попранной вражеским войском, хрисоелефантинная голова, низвергнутая в пыль, запятнанная кровью и грязью, однако не потерявшая нетленной зелено-красно-полосатой диадемы, Великая Мать, поверженная в прах и попираемая пьяной солдатней, что ради забавы мочится на ее растерзанные груди, а самый отъявленный паяц, подстрекаемый остальными, опускается возле нее на колени и орошает прекрасный чистый мрамор, заливает ей глазницы, откуда руки офицеров уже выцарапали драгоценные каменья, и полуоткрытый рот, принимающий поругание точно последний дар, перед тем как скатиться в забвение.