Не изменится этот порядок вещей,
И настигнет меня, и припомнится мне
Притяженье Земли, притяженье друзей,
Притяженье любимой в далеком окне.
No cambiará este modo de ser de las cosas(vida)
Al mismo tiempo me viene a la mente y me captura
La gravitación de la Tierra y atracción de mis amigos.
La atracción de mi amada, asomada en una ventana lejana.

Buenos días. Estoy estudiando esta canción, Притяженье Земли, pero el segundo verso de esta estrofa no la consigo traducir a satisfacción.
No se modificará este orden de las cosas,
y me alcanzaqrá y crecerá en mí el recuerdo de
La atracción de la Tierra, la atracción de los amigos...
...
Не изменится этот порядок вещей,
И настигнет меня, и припомнится мне
Притяженье Земли, притяженье друзей,
Притяженье любимой в далеком окне.
¿Me pue3den ayudar? Gracias.

Хомяковод уже про своих хомячков уже рассказывает. Ну надо же, как быстро тебя настиг кризис жанра!!! А где твои Мамапачес Мом, Анонимус? А?
> -TURISTA- написал:

>--------------

>Сидят два охотника, выпивают. Один другому:

>- Я теперь на лису с хомячком охочусь.

>- Во, а это как?

>- Берешь хомячка, идешь к норе лисы, даешь хомяку бутылку водки и

>засовываешь его в нору, а когда через пятнадцать минут они выходят покурить...

>Маэстро гедонизма написал:

>--------------

>Не изменится этот порядок вещей,

>И настигнет меня, и припомнится мне

>Притяженье Земли, притяженье друзей,

>Притяженье любимой в далеком окне.

>

>No cambiará este modo de ser de las cosas(vida)

>Al mismo tiempo me viene a la mente y me captura

>La gravitación de la Tierra y atracción de mis amigos.

>La atracción de mi amada, asomada en una ventana lejana.

La gravitación de la Tierra в этом контексте конечно же неуместно, лучше поменять на:
El magnetismo de la Tierra y de mis amigos.

Читая то, что вытворяли люди(так называемые разумные существа) на протяжении всей своей истории и среди всех племен и народов, без исключения, берёт настоящий дикий ужас и волосы встают дыбом из-за такой "разумности", полностью теряется вера в человечества и человеки начинают превращатся в самых опасных и безумных мутантов. Начинаешь отчётливо понимать истоки и корень всех современных злодеяний, совершаемых со стороны как целых государств, так и отдельных индивидов. После этого даже самые чудовищные преступления уже не кажутся чем-то из ряда вон выходящим явлением, а несомненной генетической предрасположенностью в людях,- в той, или иной степени, - сложившейся на протяжении тысячелетних беспробудных и маниакальных погромов более сильного в данный момент, над более слабым. Причём тут уже не может идти речь о более подлых, или более благородных нациях - все одинаково замараны по локоть как своей собственной, так и чужой кровью. Вот небольшой отрывочек из летописи:
В своей проповеди патриарх Фотий красочно описал ритуальные жертвоприношения русов, которые посчитал карой господа за грехи жителей:
«Можно было видеть младенцев, отторгаемых ими от сосцов и молока, а заодно и от жизни, и их бесхитростный гроб — о горе! — скалы, о которые они разбивались; матерей, рыдающих от горя и закалываемых рядом с новорожденными, судорожно испускающими последний вздох… не только человеческую природу настигло их зверство, но и всех бессловесных животных, быков, лошадей, птиц и прочих, попавшихся на пути, пронзала свирепость их; бык лежал рядом с человеком, и дитя и лошадь имели могилу под одной крышей, и женщины и птицы обагрялись кровью друг друга.»[9]
Набег русов затронул не только столицу Византии, но также окрестные места, в частности Принцевы острова в Мраморном море. Опальный константинопольский патриарх Игнатий, находясь в ссылке на одном из островов, едва избежал гибели, как об этом сообщает Никита Пафлогонянин в «Житие патриарха Игнатия», сочинении начала X века:
«В это время запятнанный убийством более, чем кто-либо из скифов, народ, называемый Рос, по Эвксинскому понту придя к Стенону и разорив все селения, все монастыри, теперь уж совершал набеги на находящиеся вблизи Византия [Константинополя] острова, грабя все [драгоценные] сосуды и сокровища, а захватив людей, всех их убивал. Кроме того, в варварском порыве учинив набеги на патриаршие монастыри, они в гневе захватывали все, что ни находили, и схватив там двадцать два благороднейших жителя, на одной корме корабля всех перерубили секирами».