Пожалуйста, прочитайте, что можно и что нельзя размещать на этом форуме!
Обо всём и ни о чём.
С каждым днём я почему-то всё больше и больше раздражаюсь. Причем, раздражают меня не только незнакомые, но и родные люди. Иногда даже становится смешно и внутренний голос говорит мне:
- Ну, ты даёшь, ну прям какая-то истеричная баба, которым всё дозволено из-за своей бабской менструозности. Наверное, в больших, перенаселённых городах, у большинства людей рано или поздно наступает подобный синдром, синдром перенасыщенности снующей и вездесущей толпой, от которой невозможно никуда укрыться. То есть, укрыться-то, конечно, можно, но ненадолго, так как необходимо зарабатывать себе свой хлеб насущный и волей-неволей выбираться из своего комфортного укрытия. Это раздражение достигает иногда такого накала, что просто хочется дать в морду незнакомому человеку в метро, например, просто из-за того, что он тебя задел не по собственной воле, а увлекаемый бурным потоком врывающихся на каждой остановке людей. Абсурдность ситуации заключается в том, что даже если ты являешься вполне зажиточным человеком, и можешь себе позволить купить крутую тачку, чтобы не пользоваться общественным транспортом, то всё-равно это тебя не спасает и ты становишься беспомощным заложником московских пробок, от которых не способен избавится ни за какие бабки.
- Как же хреново было в СССРе,- говорят знатоки на любые темы,- ведь там же пол жизни нужно было проводить в очередях, пытаясь купить себе самые элементарные вещи.
- А многое ли изменилось,- возражает этому всезнайке незнакомый оппонент,- сейчас же вы таким же образом простаивайте часами в пробках, не способные с этим ничего поделать, но вся абсурдность ситуации заключается в том, что это напоминает сущую трагикомедию, сокрушительную победу человеческой глупости над его разумом.(continua)
- Ну, ты даёшь, ну прям какая-то истеричная баба, которым всё дозволено из-за своей бабской менструозности. Наверное, в больших, перенаселённых городах, у большинства людей рано или поздно наступает подобный синдром, синдром перенасыщенности снующей и вездесущей толпой, от которой невозможно никуда укрыться. То есть, укрыться-то, конечно, можно, но ненадолго, так как необходимо зарабатывать себе свой хлеб насущный и волей-неволей выбираться из своего комфортного укрытия. Это раздражение достигает иногда такого накала, что просто хочется дать в морду незнакомому человеку в метро, например, просто из-за того, что он тебя задел не по собственной воле, а увлекаемый бурным потоком врывающихся на каждой остановке людей. Абсурдность ситуации заключается в том, что даже если ты являешься вполне зажиточным человеком, и можешь себе позволить купить крутую тачку, чтобы не пользоваться общественным транспортом, то всё-равно это тебя не спасает и ты становишься беспомощным заложником московских пробок, от которых не способен избавится ни за какие бабки.
- Как же хреново было в СССРе,- говорят знатоки на любые темы,- ведь там же пол жизни нужно было проводить в очередях, пытаясь купить себе самые элементарные вещи.
- А многое ли изменилось,- возражает этому всезнайке незнакомый оппонент,- сейчас же вы таким же образом простаивайте часами в пробках, не способные с этим ничего поделать, но вся абсурдность ситуации заключается в том, что это напоминает сущую трагикомедию, сокрушительную победу человеческой глупости над его разумом.(continua)
2147
1
Раздражает буквально всё и вся, и хочется постоянно сорваться на ком-нибудь, как правило на более слабом и зависимом человеке, без вины виноватым, так как законы джунглей ещё никто не отменял:
"Как смеешь ты, наглец, нечистым рылом
Здесь чистое мутить питье
Мое
С песком и с илом?
За дерзость такову
Я голову с тебя сорву".
Приступы ярости с каждым разом становятся настолько сильными и неконтролируемыми, что просто даже страшно становится: а не натворил бы ты, невзначай, чего-нибудь уж совсем оскорбительного и недостойного приличному гражданину. Самое интересное, что это раздражение распространяется не только на окружающих тебя людей и вещей, но и на самого себя, когда отчётливо понимаешь, что ты, на самом-то деле не настолько умён, смекалист и догадлив, как мнишь о себе, поддаваясь павлиньему синдрому, свойственному человеческому роду гораздо больше, чем павлинам.
Какой же ты, Господи, невероятный мерзавец и извращенец, - начинаешь ты причитать в такие минуты,- потому что слепил из нас, ради собственной забавы, подопытных мутантов-марионеток, безропотно подчиняющихся твоей воле и своему телу, как джин своей лампе. В эти минуты, почему-то, экспромтом в мозгу появляется следующая картина:
Белый голубь, привязанный цепью своими лапками к дулу огромного танка, который судорожно пытается взмыть в небеса, но, в конце-концов падает вниз, полностью обессиленный, разбив свою хрупкую голову об беспощадную броню танка.
"Как смеешь ты, наглец, нечистым рылом
Здесь чистое мутить питье
Мое
С песком и с илом?
За дерзость такову
Я голову с тебя сорву".
Приступы ярости с каждым разом становятся настолько сильными и неконтролируемыми, что просто даже страшно становится: а не натворил бы ты, невзначай, чего-нибудь уж совсем оскорбительного и недостойного приличному гражданину. Самое интересное, что это раздражение распространяется не только на окружающих тебя людей и вещей, но и на самого себя, когда отчётливо понимаешь, что ты, на самом-то деле не настолько умён, смекалист и догадлив, как мнишь о себе, поддаваясь павлиньему синдрому, свойственному человеческому роду гораздо больше, чем павлинам.
Какой же ты, Господи, невероятный мерзавец и извращенец, - начинаешь ты причитать в такие минуты,- потому что слепил из нас, ради собственной забавы, подопытных мутантов-марионеток, безропотно подчиняющихся твоей воле и своему телу, как джин своей лампе. В эти минуты, почему-то, экспромтом в мозгу появляется следующая картина:
Белый голубь, привязанный цепью своими лапками к дулу огромного танка, который судорожно пытается взмыть в небеса, но, в конце-концов падает вниз, полностью обессиленный, разбив свою хрупкую голову об беспощадную броню танка.