Me parece admirable que en tan poco tiempo haya cambiado de esa manera.

И удивительно, как он изменился за такое короткое время.

Se nota que usted es joven, en su brazo, por ejemplo...

По всему видно, как вы молоды, вот даже рука...

Pronto que se me sube la sangre a la cabeza, no puedo seguir así, es espantoso.

-- Не могу так больше, кровь к голове приливает ужасно.

Qué querés, a mí los cambios me parecieron de otro orden.

-- Но что поделаешь, лично я вижу и другие перемены.

Emmanuele hablaba todo el tiempo, se dirigía solemnes discursos entre hipo e hipo, amonestaba maternalmente a un Célestin fantasma, inventariaba las sardinas, su cara se encendía a cada chupada del cigarrillo y Oliveira veía las placas de mugre en la frente, los gruesos labios manchados de vino, la vincha triunfal de diosa siria pisoteada por algún ejército enemigo, una cabeza criselefantina revolcada en el polvo, con placas de sangre y mugre pero conservando la diadema eterna a franjas rojas y verdes, la Gran Madre tirada en el polvo y pisoteada por soldados borrachos que se divertían en mear contra los senos mutilados, hasta que el más payaso se arrodillaba entre las aclamaciones de los otros, el falo erecto sobre la diosa caída, masturbándose contra el mármol y dejando que la esperma le entrara por los ojos donde ya las manos de los oficiales habían arrancado las piedras preciosas, en la boca entreabierta que aceptaba la humillación como una última ofrenda antes de rodar al olvido.

Эммануэль говорила без умолку, произносила торжественные речи, прерываемые икотой, серьезно выговаривала призрачному Селестэну, пересчитывала банки с сардинами, и каждый раз, когда Оливейра затягивался, ее лицо освещалось и становились видны слой грязи на лбу, пухлые, перепачканные вином губы и победная повязка на голове, словно у сирийской богини, попранной вражеским войском, хрисоелефантинная голова, низвергнутая в пыль, запятнанная кровью и грязью, однако не потерявшая нетленной зелено-красно-полосатой диадемы, Великая Мать, поверженная в прах и попираемая пьяной солдатней, что ради забавы мочится на ее растерзанные груди, а самый отъявленный паяц, подстрекаемый остальными, опускается возле нее на колени и орошает прекрасный чистый мрамор, заливает ей глазницы, откуда руки офицеров уже выцарапали драгоценные каменья, и полуоткрытый рот, принимающий поругание точно последний дар, перед тем как скатиться в забвение.

No se daba cuenta ni siquiera de que llevaba al niño de la mano.

Она даже не замечала, что тащит за руку ребенка.

Pero no sé lo que es esto y lo otro.» —Es Horacio —dijo la Maga.

Однако я не знаю, что -- это и что -- то".

Una vez, en Glasgow, me enteré de que los vecinos eran trotzkistas.

Однажды в Глазго я обнаружил, что мои соседи -- троцкисты.

Es un hecho conocido que si las pupilas, sometidas a un rayo luminoso, etc.

Известно же: если в зрачки попадет луч света, то...

—Con lo que ha pasado ya estamos metidos hasta las orejas —dijo Oliveira—.

-- Ну, теперь-то мы по уши влипли, -- сказал Оливейра.