Todo lo demás lo contó sin reticencias, hasta el desastre de la noche de bodas.

Все остальное она рассказала без недомолвок, вплоть до беды, приключившейся в первую брачную ночь.

Ahora Ronald había puesto un viejo disco de Hawkins, y la Maga parecía resentida por esas explicaciones que le estropeaban la música y no eran lo que ella esperaba siempre de una explicación, una cosquilla en la piel, una necesidad de respirar hondo como debía respirar Hawkins antes de atacar otra vez la melodía y como a veces respiraba ella cuando Horacio se dignaba explicarle de veras un verso oscuro, agregándole esa otra oscuridad fabulosa donde ahora, si él le hubiese estado explicando lo de los lutecianos en vez de Gregorovius, todo se hubiera fundido en una misma felicidad, la música de Hawkins, los lutecianos, la luz de las velas verdes, la cosquilla, la profunda respiración que era su única certidumbre irrefutable, algo sólo comparable a Rocamadour o la boca de Horacio o a veces un adagio de Mozart que ya casi río se podía escuchar de puro arruinado que estaba el disco.

Рональд поставил старую пластинку Хоукинса, и Мага, казалось, примирилась с тем, что объяснения Грегоровиуса разрушают музыку и опять не принесли ей того, чего она всегда ожидала от объяснений, -- чтобы мурашки пошли по коже и захотелось вздохнуть глубоко-глубоко, как, наверное, вздохнул Хоукинс, прежде чем снова наброситься на мелодию, и как иногда дышалось ей, когда Орасио удостаивал ее настоящим разъяснением какой-нибудь туманной стихотворной строки, в результате чего непременно возникала новая, сказочная неясность; вот если бы теперь вместо Грегоровиуса Оливейра принялся объяснять ей про Лютецию, то все бы слилось в одно туманное счастье -- и музыка Хоукинса, и лютецианцы, и язычки зеленых свечей, и мурашки по коже -- и ей бы дышалось глубоко-глубоко, а это было то единственное, что неопровержимо доказывало: все это достоверно и может сравниться только с Рокамадуром, или со ртом Орасио, или еще -- с моцартовским адажио, которого уже почти нельзя стало слушать -- так заиграли пластинку.

Pero él no me oyó, aturdido por los silbos quiméricos de María Alejandrina Cervantes.

Но он меня не услышал, он просто очумел от волшебного курлыканья Марии Алехандрины Сервантес.

Llevaba el traje de raso en piltrafas y estaba envuelta con una toalla hasta la cintura.

Атласное платье висело на ней клочьями и по талии она была обернута в полотенце.

Tener miedo no era extraño, en sus sueños abundaba el miedo.

В самом этом страхе не было ничего удивительного, сны его всегда были наполнены страхом.

Tal vez rapándome, llenándome la cabeza de ceniza, llegar con el cazo de las limosnas.

А может, с обритой, посыпанной пеплом главою прийти с кружкой для подаяния в руках.

Mirá, argentino de mis pelotas, el Oriente no es tan otra cosa como pretenden los orientalistas.

-- Знаешь, драгоценный мой аргентинец, Восток совсем не такая особая штука, как пытаются доказать ориенталисты.

Sí, yo consentiría, pero antes tendrían que venir a pedirme el honor de interpretar mi música.

Да, я бы соглашалась, но прежде пусть они добиваются этой чести -- исполнять мою музыку.

Pensó que el olor de la Maga, de la nuca de la Maga, lo entristecía.

И подумал, что, наверное, запах Маги, запах ее затылка привел его в такую грусть.

2) Cuando un Estado ratifique, acepte o apruebe la presente Convención, o se adhiera a ella, después de haber sido depositado el décimo instrumento de ratificación, aceptación, aprobación o adhesión, la Convención, salvo la parte excluida, entrará en vigor respecto de ese Estado, sin perjuicio de lo dispuesto en el párrafo 6) de este artículo, el primer día del mes siguiente a la expiración de un plazo de doce meses contados desde la fecha en que haya depositado su instrumento de ratificación, aceptación, aprobación o adhesión.

2) Если государство ратифицирует, принимает, утверждает настоящую Конвенцию или присоединяется к ней после сдачи на хранение десятой ратификационной грамоты или документа о принятии, утверждении или присоединении, настоящая Конвенция, за исключением не принятой части, вступает в силу для данного государства, при условии соблюдения положений пункта 6 настоящей статьи, в первый день месяца, следующего за истечением двенадцати месяцев после даты сдачи на хранение его ратификационной грамоты или документа о принятии, утверждении или присоединении.